Российская летописьЗарубежные «доброхоты» и помощники Пугачева08:33
А.С. Пушкин в «Истории Пугачева» писал о 17 бочках медных денег с профилем «Петра III» и надписью на латинском языке. Бунтовщики сами вряд ли бы отчеканили такие монеты, зато могли французы. Об этом ‒ в очередном выпуске программы радио Sputnik «Российская летопись».
Двадцать восьмого сентября 1773 года началось восстание Емельяна Пугачева.
Исследователи указывают на один любопытный факт, который объединяет главарей всех российских смут: Отрепьева, Болотникова, Разина, Пугачева и Ленина. Все они накануне организованных ими смут прибыли из-за границы. О пропуске властями Германии Ленина и его соратников в революционную Россию и говорить нечего – это уже общее место.
Гришка Отрепьев, самозванец Лжедмитрий, прибыл в Россию при поддержке польской армии. Болотников за несколько лет до восстания находился в плену в Турции, потом в Венеции. В Россию прибыл из Польши. Стенька Разин за год до разжигания смуты совершил поход в Персию, где, по свидетельству историка Соловьева, занимался не только грабежами, но и переговорами с персидским шахом о принятии казаками персидского подданства. Емельян Пугачев, дезертировавший из русской армии, некоторое время скрывался в Польше, откуда накануне восстания прибыл в Россию с подложным паспортом. А еще Пугачев агитировал казаков к переходу на сторону Турции. Отмечу, что все это происходило во время русско-турецкой войны 1768‒1774 годов. Историки пишут: «И хотя яицкие казаки не отрицались российского подданства…, но управлялись всегда выборными из них самих…, реша при том важные свои дела общим в кругу всех Козаков приговором… На таком основании, будучи точными самодержавного государства подданными, начальство у них было наиболее республиканское».
Естественно, что такой сепаратизм для Екатерины II был немыслим. Императрица выстраивала жесткую вертикаль власти, понимая, что это главная основа эффективного государственного управления. Кстати, реформы Екатерины в государственном строительстве действуют в измененном, конечно, виде и по сей день…
Памятник российской императрице Екатерине II – центральная фигура скульптурной композиции, изображающей основателей Одессы
А.С. Пушкин в «Истории Пугачева» писал о 17 бочках медных денег с профилем «Петра III» и надписью на латинском языке. Бунтовщики сами вряд ли бы отчеканили такие монеты, зато могли французы.
Известно, что восстанию тайно помогали французы и турки. В частности, из сохранившейся тайной переписки дипломатов Версаля известно, что бунтовщики получали деньги из французской казны, а парижские газеты называли Пугачева не иначе как «император Петр III».
И главное: французы мечтали об ослаблении России – это был их главный противник на континенте. На прямую конфронтацию Франция идти не хотела, зато вовсю плела тайные антироссийские интриги. В частности, подталкивала турок к активным действиям против России, поддерживала антироссийские настроения в Швеции.
Дюран де Дистроф, посланник Франции в Санкт-Петербурге, в шифрованной депеше в Париж сообщал: «Внутренние неурядицы в империи волнуют Екатерину II в большей степени, чем война с турками». Таким образом, Емельян Пугачев стал объективным союзником и короля Людовика ХV, и турецкого султана. Людовик при этом говорил, что Франции «выгодно все, что может погрузить Россию в хаос и прежнюю тьму».
В рядах бунтовщиков были даже французские офицеры-волонтеры. Посланник Версаля в Вене граф Сен-При в одном из писем сообщал, что в Константинополь из расположения пугачевской армии вернулись двое французских военных. «Газет де Франс» 1 июля 1774 года писала: «Полковник Анжели, француз на русской службе, был в оковах отправлен в Сибирь. Обнаружили, что он имел связи с мятежниками и тайно подстрекал многие русские полки к восстанию. Утверждают даже, что если бы его не обезвредили, то вся армия перешла бы под знамена мятежников».
С этим полковником вышел форменный скандал. Париж как мог от него открещивался. Французские дипломаты писали в Петербург, что не знают никакого Анжели. Дескать, знать ничего не знаем и ведать не ведаем.
Вот такова была геополитика в XVIII столетии. Ничего личного. Недаром Екатерина II иронически называла бунтовщика Амельку «маркизом», потому как прекрасно понимала, откуда, как говорится, ноги растут…
Картина «Портрет Емельяна Пугачева»
И еще. Некоторые современные историки называют восстание Пугачева «гражданской войной». Но вряд ли с этим можно согласиться. Гражданская война предполагает смену режима, наличие двух политических центров, центров силы и главное – наличие некоей политической и идеологической программы, отличной в корне от противной стороны. Такого у пугачевцев не было и в заводе, даже если сравнивать их восстание не с русской Гражданской войной, а с Гражданской войной в США. Пугачев выступал под именем вполне себе легитимного, «чудесно спасшегося» императора Петра III. За казаком Амелькой народ бы не пошел, а за царем пошел. К тому же в то время ходили слухи о том, что Петр III хотел дать крестьянам свободу, да «Катька его сгубила». Обещание свободы, а главное – земли – крестьянам стало основным лозунгом пугачевского восстания. Потом этот же пропагандистский трюк с успехом повторят большевики.
И свою «армию» Пугачев строил по имперскому образцу. Назначал фельдмаршалов, создал двойника «Военной коллегии». Значит, у Пугачева не было своей идеологемы. У малограмотного мужика ее и не могло быть. Остается два пути, если все-таки признавать восстание Амельки гражданской войной: либо политическое «оформление» бунта привнесено извне, что вполне вероятно, исходя из вышесказанного, либо это просто массовый разбой людей, уверовавших в свою безнаказанность. Обстановку на Южном Урале в те времена можно определить известной пословицей: до Бога высоко, до царя далеко.
В этом выпуске вы также услышите:
– М.О. Меньшиков: публицист, расстрелянный большевиками.
– Создатель «обломовщины».
в нашем Телеграм-канале.
